Помигав Василию огоньками, автобус увёз супругу его в далёкий санаторий на Кавказ. Почитай, прожили всю жизнь бок о бок и никогда никуда она не ездила. Болезнь подкралась незаметно, после тяжёлой операции ей понадобилось длительное лечение в санатории. Фабком выделил путёвку, помог деньгами, и вот Васька один. С тоской глядит за окно, а там уже глубокий вечер.

Скрипучая деревянная лестница ведет нас на второй этаж клуба. Нас - это меня и мою мать, а идём мы записываться в библиотеку. Было это в середине сороковых годов. Клубное здание в то время было очень куцым. На первом этаже в полуподвале размешался кинозал. Правую сторону второго этажа занимал зал отдыха, а левую - служебные помещения и комната библиотеки. Не могу точно сказать, кто в то время заведовал библиотекой. Почему-то мне казалось, что Лидия Борисовна Гуреева, которая всю свою жизнь отдала книгам и читателям.

Ничто не предвещало беды. Счастливо складывалась жизнь в этой семье. В доме полный достаток. Муж не мог налюбоваться на свою жену - хлопотунью. Всей душой любил он её. Весь день она в делах по дому и в уходе за детьми. А дал им Бог четверых детей -трёх мальчиков и последнюю - девочку. Вот и тянула она всю семью и хозяйство одна. Муж днями пропадал на работе, а выпадал выходной - в лесу на охоте. Вторая любовь после жены была охота. Так и текла размеренно жизнь. Муж - работник, добытчик, жена - мать и хозяйка в доме.

По пустынной зимней дороге, насквозь продуваемой ледяным ветром, шёл одинокий путник. Его обгоняли редкие машины, но он не голосовал, не просил подвезти. Было путнику всего шесть лет и шёл он в районный центр, чтобы увидеть родного дядю, приехавшего всего на три дня. После ранения его отпустили повидать родных. Дядя спас их с матерью от голодной смерти в далёком чужом Челябинске. И вот он идёт повидаться с ним перед тем, как тот уедет на фронт. Путь не близкий.

Вспомнился мне один случай, произошедший очень давно - более полувека тому назад. В голодное военное время по Купавне ходило много нищих - стариков и детей. Беднякам подавали - делились последним. А кто был побогаче, те, боясь афиширования своего достатка в такое тяжёлое время, отсылали нищих к богу: «Бог подаст». И те с Богом уходили. Однажды появился среди странников старик, явно не местный.

Этот небольшого роста мужичок был колоритной фигурой на фабрике. Его знали буквально все. Да и не знать его было грешно, до того он был заметен. Зимой в телогрейке, а летом в пиджаке. И обязательно подпоясан ремнём. В больших, не по размеру, сапогах. Личико имел маленькое, с мелкими чертами. Говорил с гнусавинкой. Звали его Николай, фамилия его была Хайдов, а по-простому - Коля Хайдя. Работал он возчиком на конном дворе и обслуживал фабричные цеха доставкой подсобных материалов, которые он привозил со склада. Характер имел покладистый, мирный и очень любил лошадей.

Не многие сейчас помнят выражение «Был у ворот» или «Пойдём к воротам», бытовавшее в среде купавинцев в конце сороковых - начале пятидесятых годов. Пожилые знают: были ворота на месте теперешней площади, был и забор с каменными столбами и железной решеткой. Часть его осталась возле двухэтажного домика, где раньше размешалась редакция «Купавинского текстильщика». И продолжался забор до бывшего магазина №1.

Давно это было. Работал у нас на фабрике в должности технорука (в дальнейшем эту должность стали называть «главный инженер») человек, которого звали за глаза «полтора Ивана». Не помню уже ни его фамилии, ни имени, ни отчества. Просто — «полтора Ивана». Для меня, мальчишки, технорук — как Бог, ведь начальника выше, чем сменный мастер, я не видел. Так вот, в прядильном цехе работали два друга - «оторвачи». Назову их Борис и Анатолий. Своим озорством они донимали всех.