Вспомнился мне один случай, произошедший очень давно - более полувека тому назад. В голодное военное время по Купавне ходило много нищих - стариков и детей. Беднякам подавали - делились последним. А кто был побогаче, те, боясь афиширования своего достатка в такое тяжёлое время, отсылали нищих к богу: «Бог подаст». И те с Богом уходили. Однажды появился среди странников старик, явно не местный.

Этот небольшого роста мужичок был колоритной фигурой на фабрике. Его знали буквально все. Да и не знать его было грешно, до того он был заметен. Зимой в телогрейке, а летом в пиджаке. И обязательно подпоясан ремнём. В больших, не по размеру, сапогах. Личико имел маленькое, с мелкими чертами. Говорил с гнусавинкой. Звали его Николай, фамилия его была Хайдов, а по-простому - Коля Хайдя. Работал он возчиком на конном дворе и обслуживал фабричные цеха доставкой подсобных материалов, которые он привозил со склада. Характер имел покладистый, мирный и очень любил лошадей.

Давно это было. Работал у нас на фабрике в должности технорука (в дальнейшем эту должность стали называть «главный инженер») человек, которого звали за глаза «полтора Ивана». Не помню уже ни его фамилии, ни имени, ни отчества. Просто — «полтора Ивана». Для меня, мальчишки, технорук — как Бог, ведь начальника выше, чем сменный мастер, я не видел. Так вот, в прядильном цехе работали два друга - «оторвачи». Назову их Борис и Анатолий. Своим озорством они донимали всех.

Дома этого давно уже нет, на том месте небольшой пустырь. Называли этот дом «Сельпо». Сохранилось старое здание почты. Через улицу, напротив почты, стоял дом, похожий на «Сельпо», тоже двухэтажный. Низ дома был каменный, с большими воротами, которые вели во двор. Верх деревянный. А ещё, чуть вправо от «Сельпо», тоже через дорогу, находилась «Американка», - было такое в посёлке питейное заведение, где заправлял непомерной ширины мужик по фамилии Кудряшов. 

В спортивном зале обычная суета: баскетболисты перекидывались мячом, тяжеловесы нянчили штангу, группа девушек занималась акробатикой. Футболисты укладывали свою амуницию - команда готовилась к игре на выезде. Давид Кириллович Татарашвили, председатель совета ДСО фабрики и заодно тренер команды, сообщил, что машина подошла и время ехать. В качестве болельщиков нам, пацанам, было разрешено поехать вместе с командой. Машина уже ждала на площади у КБО. Шофёр, стоя в кузове, орудовал кочергой и подкладывал берёзовые чурбачки.

Шум новогоднего бала постепенно стихал, до двенадцати часов ночи оставалось всего пятнадцать минут. Желающих встретить Новый гол за семейным столом было много и все столпились возле клубной раздевалки. Мы с другом одежду решили не брать, ведь до дома было подать рукой. Да и погода была самая что ни на есть новогодняя: тихо и падал хлопьями крупный снег.

Как обычно Николай пришёл на работу к восьми часам утра. В дежурке, несмотря на лето, топилась печурка, а на плите в ведерном чугуне варилось мясо, - накануне на конном дворе забили старую списанную лошадь. Пена пышной шапкой поднималась над чугуном, ей проворно снимал ложкой Исайка. Андреи на доске крошил лук. Микеря и Алексей с нетерпением поглядывали на «стряпух», - время поджимало, скоро нужно было выезжать по делам, а мясо старой лошади никак не хотело увариваться. Да и бутылки с самогоном, что стояли под лавкой, как магнитом притягивали взгляды мужиков. Затренькал телефон.

За окном призывно заревел фабричный гудок. Раньше я на него не обращал внимания, но сейчас он ревел и для меня. Накануне мы с матерью ходили в отдел кадров, чтобы устроить меня на работу. Меня взяли, но только учеником штукатура. Каждой матери хотелось, чтобы её ребенок был всё время у неё на глазах, под боком, и поэтому она ждала меня у проходной в восемь часов. «Пойду с тобой к начальнику производства», - сказала она.