Нашему купавинскому пионерскому лагерю «Лесная сказка» исполнилось бы пятьдесят пять лет. Хороший был лагерь, а нам - тем, кто первым осваивал этот уголок Подмосковья, было особенно хорошо. Это было в 1948 году. Страна залечивала военные раны, год назад отменили карточную систему, и вдруг здесь, у нас - в Купавне, фабрика открывает для детей рабочих свой пионерский лагерь. По тем временам большая неожиданность. На двух стареньких автобусах нас привезли в лагерь. Ни ворот, ни забора вокруг нет.

Дома этого давно уже нет, на том месте небольшой пустырь. Называли этот дом «Сельпо». Сохранилось старое здание почты. Через улицу, напротив почты, стоял дом, похожий на «Сельпо», тоже двухэтажный. Низ дома был каменный, с большими воротами, которые вели во двор. Верх деревянный. А ещё, чуть вправо от «Сельпо», тоже через дорогу, находилась «Американка», - было такое в посёлке питейное заведение, где заправлял непомерной ширины мужик по фамилии Кудряшов. 

В спортивном зале обычная суета: баскетболисты перекидывались мячом, тяжеловесы нянчили штангу, группа девушек занималась акробатикой. Футболисты укладывали свою амуницию - команда готовилась к игре на выезде. Давид Кириллович Татарашвили, председатель совета ДСО фабрики и заодно тренер команды, сообщил, что машина подошла и время ехать. В качестве болельщиков нам, пацанам, было разрешено поехать вместе с командой. Машина уже ждала на площади у КБО. Шофёр, стоя в кузове, орудовал кочергой и подкладывал берёзовые чурбачки.

Шум новогоднего бала постепенно стихал, до двенадцати часов ночи оставалось всего пятнадцать минут. Желающих встретить Новый гол за семейным столом было много и все столпились возле клубной раздевалки. Мы с другом одежду решили не брать, ведь до дома было подать рукой. Да и погода была самая что ни на есть новогодняя: тихо и падал хлопьями крупный снег.

Как обычно Николай пришёл на работу к восьми часам утра. В дежурке, несмотря на лето, топилась печурка, а на плите в ведерном чугуне варилось мясо, - накануне на конном дворе забили старую списанную лошадь. Пена пышной шапкой поднималась над чугуном, ей проворно снимал ложкой Исайка. Андреи на доске крошил лук. Микеря и Алексей с нетерпением поглядывали на «стряпух», - время поджимало, скоро нужно было выезжать по делам, а мясо старой лошади никак не хотело увариваться. Да и бутылки с самогоном, что стояли под лавкой, как магнитом притягивали взгляды мужиков. Затренькал телефон.

За окном призывно заревел фабричный гудок. Раньше я на него не обращал внимания, но сейчас он ревел и для меня. Накануне мы с матерью ходили в отдел кадров, чтобы устроить меня на работу. Меня взяли, но только учеником штукатура. Каждой матери хотелось, чтобы её ребенок был всё время у неё на глазах, под боком, и поэтому она ждала меня у проходной в восемь часов. «Пойду с тобой к начальнику производства», - сказала она.

Было это давно, лет пятьдесят тому назад, а помнится, будто было вчера. Годы промелькнули, как штакетины в заборе. Когда быстро едешь - не успеваешь сосчитать, а уже проехали. Оглянешься - сколько всего было!

Была в моей жизни одна пасха... Надумали мы, мальчишки, всей ватагой идти в церковь святить куличи. Собирались весь день, а на случай драки с местными ребятами вооружились кто чем: у кого рогатки, а кто и «поджигал» захватил. Вышли в путь, когда завечерело.

Гнали нас по центральной улице гарнизона, словно пленных немцев по Москве. Мы - это я, автор этих строк, Плисов Вовка, Борисов Славка и Юрка Мишин. Все мы жили в одном доме и вот, по обшей договоренности, пришли на свалку разбитой техники ионинского аэродрома. Чего здесь только не было! Набили полные карманы стрелянными гильзами, попадались даже целые ленты, которые мы навешивали на себя. Набрали медных трубок для «поджигалов», погоны со звёздочками, да разве всё пересчитаешь!