Надо мной раскрылись дали,
и с холодной высоты
в тишине ночной упали
белоснежные цветы.

Головою непокрытой
становлюсь под лепестки
и талантам не зарытым
брошу лучшие куски -

за упущенное время,
ненаписанный шедевр,
за опушенное стремя,
перетянутое в нерв.

Над холодной головою,
над горячкою в груди
пронесётся жизнь стрелою, -
я останусь позади.

Остаюсь, для всех - печальник,
дать название всему,
что известно изначально
только Богу одному.

***

В этих райских кустах, разогретых неоном,
я черчу очертания тела на фоне земли
только тем лишь одним, что в быту полусонном
понесу! моё тело одетые в ткань корабли
вдаль, на север, где мокрый асфальт обрывается пашней,
а сырая равнина печаль бытия на свою
перемножит, и за насыщением грустью вчерашней
виден ток нашей жизни - извечную эту струю.
Я всмотрюсь в Божий Промысел взглядом усталого зэка.

Вот мы уходим по листве с чирикающим сбродом,
И на земле нас не найдёт, кто к музыке оглох.
Над лесом дробно застучат созвучья непогоды,
И будет влагой опьянён глухой надменный мох.

Нас унесёт с тобой порыв отчаянных скитаний
До той поры, когда листвой опавшею парить
Нас унесёт с тобой порыв бесхитростных летаний...
Но вот об этом нам с тобой не стоит говорить.

***

Что мне - безумному дитя
Последних лет и сновидений,
Последних призрачных парений,
Когда касаются шутя
Земной коры на полувзлёте!
Что мне - несносному дитя.
Что рыбкой плещется в сетях,
Пчелой - в ячейке, клетке, соте!
Что будет мне? Воздастся чем
За нескончаемое детство
И за седое малолетство?
Что будет мне? Воздастся чем?
А сзади охают: держись!
Держись, малыш, на повороте,
И будь смелей, малыш, на взлёте!
Что будет?
Что же, -
Будет жизнь!