Из календаря знаменательных дат Богородского краеведения:
14 августа 1808 года родился видный купавинский общественный деятель Петр Федорович Кротов, автор известных «Записок крепостного рабочего». Он же был одним из ходатаев за присвоение селу Купавна статуса посада, что было попыткой изменить незавидную, по мнению купавинских жителей, участь «подгородной мещанской слободы» города Богородска.
Изначально рукопись находилась у Косточкина Николая Семеновича – ветерана Купавинской фабрики. Затем её передали в Московский Областной архив.
Дом П. Кротова
В 1920 годы при ремонте дома Власовых по улице Октябрьская, 53 (бывшая Мельничная) была обнаружена рукопись, замурованная в печку. Власовы купили дом у Кротовых. При исследовании рукописи специалистами сделано заключение о том, что автором рукописи был бывший крепостной рабочий и конторщик Петр Кротов. Повествование Кротова охватывает историю фабрики и села Купавна от возникновения крепостной мануфактуры до 1877 года. В 1931 году в журнале "Литературное наследство" №1 опубликован сокращенный вариант работы с поправками, исторической справкой и комментариями историков А. Панкратовой и В.А. Бухиной под заголовком Записки крепостного рабочего Петра Кротова о Купавинской мануфактуре». Время не сохранило для нас портрет этого человека, основные сведения о нем находим в его же рукописи.
Родился Петр Кротов в семье крепостных рабочих Купавинской фабрики в конце 1807 или начале 1808 года. Во время нашествия Наполеона в 1812 году мальчику было только четыре с половиной года. Дед Кротова "еле в малых летах" был куплен Д.Я. Земским в городе Козлове и вместе с другими крепостными привезен в Купавну для работы на шелковой мануфактуре. О своем образовании он говорил: "Родители мои были люди бедные, учили меня на алтыны медные". Сначала научили церковной азбуке, затем он читал часовник, псалтырь. Признает, что образование получил недостаточное, грамматику и арифметику не изучал. Основным учителем крепостного стала сама жизнь. "С Божией помощью люди иногда многому от времени научаются, особенно с коими в жизни много перемен случается". Его ум всегда стремится к познанию окружающего, к анализу происходящих событий и своих поступков.
"Работать на фабрике Петр начал еще подростком. В 1823 году, когда ему было 16 лет, его имя значится в списке мастеровых людей фабрики Он работает "при чесальных машинах", его заработок составляет 8 рублей в месяц. В 1828 году, через 5 лет, видели ого в списке слесарей Купавинской мануфактуры. Получает Петр уже 10 рублей.
Подлинники регистров на зарплату находятся в архиве Юсуповых. Способности молодого рабочего, его трудолюбие не остались незамеченными. Он стал конторщиком. "Я у Бабкиных находился при фабрике в числе должностных лиц, часто обращался около них, многое от них успел услышать, а прочее мог от иных служащих поломить", - вспоминал он.
Основное качество Петра Кротова - трудолюбие. Он не любил праздности считая ее гнусным пороком, которым и Бог гнушается и всеми здравомыслящими презирается. "Трудолюбие свыше благословляется. Прочь, безделица, прочь, бесполезная ленивица". "Я не согласен среди скуки тратить время сложа руки",- говорит автор "Записок", которые заканчивает в возрасте около 70 лет. Он дал критические, смелые характеристики владельцам фабрики Г.А. Потемкину, Н.Б. Юсупову, братьям Бабкиным, подробно описал хлебный бунт купавинских рабочих 1834 года, перевод крепостных посессионных крестьян в городское мещанское сословие (1848-1849 годы). Волновал его вопрос о самостоятельном хозяйственном управлении купавинской слободы, переводе её в статус самостоятельного посада. По своим знаниям, умственному развитию он стоял гораздо выше других рабочих. Он знал «Положение» Купавинсхои фабрики 1803 года, составленное Н.Б. Юсуповым при приобретении фабрики, которое впервые в России определяло права и обязанности владельцев предприятия и работающих. Знал всю межведомственную переписку, касающуюся освобождения рабочих от крепостного права, знал в каких условиях живут и трудятся рабочие на предприятиях известных фабрикантов и заводчиков Прохорова и Крашенникова, Мазуриных Третьякова, Колесова, Рабенека, Шибаева, Лепешкина, Морозовых, Малютиных. Знал о благотворительности предпринимателей, в том числе о благотворительности Малютиных в Калужской губернии в Москве, в Купавне и на Раменской фабрике. Петр Кротов дал жесткую характеристику деятельности Бабкиным, которые не только не оставили в Купавне следов добродетели, но и пролили много кровавых слез.
Как и большинство людей прошлого века, Петр Кротов - был человек религиозный, жил по христианским заповедям, у него были свои требования к понятиям порядочности, честности, правдивости и справедливости. Он был выходцем из рабочей среды и народ, доверял ему во многом. Однако, во время перевода в мещанское сословие он все-таки оторвался от рабочей массы, решив, "что против высочайшего повеления, как против рожна острого", идти нельзя, советовал всем подписаться в городское сословие. Рабочие перестали доверять ему, он потерял всякое влияние на народ и очень переживал из-за случившегося. Сам он считал, что всегда защищал интересы рабочих, но в этой истории действовал с учетом сложившейся ситуации.
В "Записках» автор использовал не только свои воспоминания, но и воспоминания старожилов Купавны Интересен язык изложения, украшенного рифмами, народными выражениями, прибаутками, литературной витиеватостью, авторскими отступлениями и рассуждениями морального и религиозного содержания. "Записки" Петра Кротова - интересная литературная и историческая работа конца 1870-х годов, позволяющая считать его одним из самых первых краеведов Купавны.
Л. МатвееваГазета "Старая Купавна" - по страницам старых публикаций ЗАПИСКИ КРЕПОСТНОГО РАБОЧЕГО
ПЕТРА KPOTOBА
О КУПАВИНСКОЙ МАНУФАКТУРЕ
(Печатается выборочно)
...Период владения Бабкиных может считаться самым тяжким периодом существования купавинских фабричных. Бабкины всеми средствами стремились только к своей быстрой наживе, а подчиненных своих угнетали и притесняли самым возмутительным образом.
Конечно, фабричный народ, как мало развитой и темный люд, самовольно требовали своих прав неоднократно, и справедливости в расчетах. А Бабкины надеявшись на свое богатство, умели выставить и справедливые домогательства фабричных, как открытое неповиновение и возмущение против властей. В таком случае вынуждены были оные, и едва не все фабричные, подойдя к Бабкину просить в задержке хлеба, и настойчиво требовали. И неаккуратно высказался один из среды оных, за что Бабкин на невежу разсерчал и приказал своему управляющему отправить грубияна в город, чтобы наказать его, а сам уехал в Москву и советовался о том со старшим братом своим. А старший брат как бы тому и рад, и согласны оба были прежде всего, как бы поучить мужиков. Упомянутый же грубиян был отправлен с сотским в город. Но как фабричные, вполне умы различные — возымели сострадательность к несчастному и решились не дать его в город.. И гурьбой народа воротили его с дороги. Вот и началась скандальщина самая дурная и грязная. Контора тот же час уведомила о том Бабкиных и земский суд. Конечно, когда князь прежде сего держал Купавинскую фабрику, городские судьи, а в особенности исправник едва ли знали, куда Купавна лицом стояла, а на фабрику боялись даже и заглянуть, уклоняясь как черти от ладану. А с купцами так сильно подружились, и едва сами то не скружились. Бывало то и дело в Купавну, да в Купавну, и не выживешь из Купавны. И на этот раз исправник как тут и был и сносился перепиской с Бабкиными, а между тем требовал вышесказанного грубияна... А неопытный народ и мало развитый упорствовал и надеялся оправдать себя и требованного, как и вполне невинного...
И что же затеи, — недумано и негадано, вдруг неожиданно явился в Купавну батальон солдат с заряженными ружьяии и с запасными боевыми патронами на усмиренье купавинских... А затем приехал советник губернского правления г-н Васильчиков, требовал подписку с купавинских к повиновению властям... Между тем,- народ и губернатора не мог убедить своими жалобами на владельцев... А потому мужики и не подписались. Губернатор распалился на народ и забрал под арест 24 человека и сам уехал.
Странное и жалкое положение было у Купавинских. Всюду предстояло бедствие, а поддержать было некому... Военное начальство и вообще все присутствие о бедных судили весьма хладнокровно и вызывать пытались подворно старшего из дому каждого, принуждали к подписке в присутствии священника сего прихода, который увещевал каждого подписаться, но и тогда бог спас. И судили при зерцале военным судом, как и бунтовщиков, купавинских мужиков и ослушников против властей. И поставлено было наказать всех неподписавшихся девятерых розгами и десятого плетьми, в удовольствие Бабкиных…
Наконец дело это было представлено на утверждение его сиятельства московского военного губернатора князя Голицина, который, слава богу, по рассмотрении оного дела, аки бы всевышним вразумлен будучи приказал учинить дознание о том чрез тайную полицию, отобрать подробно сведения от военных нижних чинов именно от солдат, в чем дело заключается это и каков народ именно.
Вот и бьют в барабан тревогу в 12 часов ночи. Солдаты стоявшие на усмиреньи собрались в поле во мгновение ока, и допрашивались начальством тайной полиции о всей подробно. Солдаты, как верные царю и Отечеству, рассказали по справедливости: «как мы видим, народ смирный, урочное время беспрекословно работают А в рассуждении провианта, крайне претерпевают недостаток, почему из жалости к их детям иногда уделяем им от своих пайков, а жители нашим у них пребыванием не стесняются. А что касательно до бунта, они в том не подозревается нисколько».
Таковые дознания отобраны и доставлены военному губернатору, который и убоясь бога сказал; «бедных обидеть недолго, а судить должно по справедливости. Мужик в подписке силы не знает, и она с него не требуется». И нарушив оный проект. А начальство, во уважение владельцев, не упустило из виду наказать шесть человек. Экзекуция же производилась в присутствия регулярного войска, пехоты, жандармов и казаков, окольных и прочих обывателей и зрителей, итого до 5000 человек. И вся публика известна в невинности оных, и кричат все единогласно «наказываются напрасно»…В ссылку же посланы четверо, а двое отданы по ходатайству купавинского головы, как бы на произвол владельцев оных, и оставлены были в остроге, а после всего вовсе освобождены...
...это дело представлено было в Петербург, в мануфактурный совет, на обсуждение. И по рассмотрении оного. Бабкины признаны были вполне виноваты... И несколько времени спустя после судьбища, старший из них брат... в разговорах с мастерами - иностранцами вели речь о прошедшем! судопроизводстве. Бабкин к речи сказал со вздохом тяжким: «О боже мой, боже мой, у нас в России Шемякин суд, а правды нет и нет», а затем, спапахнувшись довершил речь тем. что «нас обижают, нас же и винят». И это было говорено при моей личности. Собственно потому я мог и знать более прочие, что находясь у них при фабрике в числе должностных, по своей должности и едва не всегда, я часто при них находился и успел кое что наслушаться от них лично.
(журнал «Литературное наследство», № 1, 1931 г.) Записки Петра Кротова
 .  (с сайта "Богородское краеведение")
Источник: Газета "Старая Купавна" |
от 1850 года про "одного из птенцов Петра Великаго" краевед № 2 
