ПРАВИТЕЛЬСТВО В ИЗГНАНИИ

- Оказался ли неожиданным путч ГКЧП или сигналы были?

- Сигналы были многочисленные. Мы, собственно, не сомневались, что в какой-то момент силы «старого режима» попытаются повернуть события вспять, но совершенно не ожидали, что это произойдет за день до подписания Союзного договора. Потому что, казалось нам, выгоды от договора для России очевидны. Это же был последний шанс сохранить в новой форме союзное государство! Если же говорить о сигналах, то ведь перестройку начали сворачивать ее инициаторы еще с осени 1990 года, когда была отвергнута программа перехода к рынку, в том числе один из ее вариантов - программа Явлинского «500 дней». Горбачев осенью 1990 года в Белоруссии выступил с консервативной речью, которая фактически означала поворот назад. А в январе 1991-го начались силовые акции. Сначала пролилась кровь в Литве, потом в Латвии. После этого стало очевидно, что силовые акции вскоре будут перенесены в Москву. В марте 1991-го в Москву под надуманным предлогом были введены войска, хотя дело ограничилось только репетицией. Уже с этого времени команда Бориса Ельцина, куда я входил, стала готовиться к тому, что может быть введено чрезвычайное положение, может случиться реакционный переворот. Мы разработали план, как будем действовать. В Свердловске, на родине Ельцина, был даже подготовлен запасной пункт управления и сформирован резервный состав правительства на тот случай, если основной будет арестован.Путч провалился, демократия победила, но, к сожалению, цена оказалась огромной, потому что начался практически уже неостановимый развал Советского Союза.

КАКИМ БЫЛ БЫ НОВЫЙ СОЮЗ?

- Есть мнение, что в стане Ельцина после его победы на президентских выборах в июне 1991-го, за два месяца до путча, уже не было сомнений в том, что СССР распадется.

- Нет, это совершенно не так. Весь 1991 год шла - не побоюсь этого слова - титаническая работа над новым Союзным договором. Старый, насильственно скроенный коммунистический СССР, конечно, был обречен, но в состав нового Союза суверенных государств готовы были добровольно войти 9 республик (20 августа - Белоруссия, Казахстан, РСФСР, Таджикистан и Узбекистан, осенью - Армения, Киргизия, Украина и Туркмения. - Авт.). В ходе работы над договором Ельцин сомневался, периодически взбрыкивал, говорил, например, что Россия опять вешает себе на шею союзный центр. Но каждый раз его удавалось переубедить, и он ехал на новый раунд переговоров в Ново-Огарево. На 20 августа было намечено подписание этого буквально выстраданного Cоюзного договора. Была в деталях прописана процедура, кто в каком порядке заходит в Георгиевский зал Кремля, как рассядутся делегации. Были приглашены лидеры иностранных государств, дипкорпус. И 20 российских автономий, которых с трудом удалось убедить: ребята, не торопитесь, не рвитесь тоже подписывать Союзный договор, не разрушайте Россию, побудьте на подписании в качестве гостей, а следующий договор будет уже с вами - федеративный, внутрироссийский. Даже шампанское было заготовлено. У нового государства была бы общая оборона, общая внешняя политика, единая валюта - рубль, союзный парламент, союзный президент, Конституция. Чем плохое было бы государство? Вы готовы были бы жить в таком государстве? Думаю, да. Оно было бы покруче Евросоюза во многих отношениях. Но это государство имело один существенный недостаток в глазах тогдашних коммунистических реакционеров: в новом Союзе им не было места во власти, поэтому они и сыграли на опережение, устроили свой судорожный путч и погубили великое дело.

«Не стреляй!»

КАК УГОВАРИВАЛИ РЕСПУБЛИКИ

- Была ли возможность сохранить Союз после поражения путча? Все же вину за развал СССР возлагают на Ельцина и его соратников, в том числе и на вас как его советника по политическим вопросам.

- Когда плакальщики по СССР обвиняют демократов в том, что те якобы развалили СССР в 1991-м, то просто не имеют мужества додумать свой альтернативный план до конца.

Напомню, что уже с 22 августа начался «парад независимостей»: советские республики побежали прочь от непредсказуемой Москвы, от гибнувшей империи, опасной новыми путчами. Москва была вынуждена или считаться с независимостью новых государств как с фактом, или же посылать во все концы танки и пытаться ценой большой крови республики удержать. То есть идти по печально известному югославскому сценарию Милошевича. Мы не прибегли к насилию. И слава богу. В России всегда была сильна партия заднего ума. Вот пусть эти «партийцы» и ответят, надо ли было в 1991 году посылать танки, десантные полки, стрелять в братьев или пытаться с ними договориться?

- А вы пытались договариваться?

- Конечно. Сразу же после провала путча руководство России снарядило специальный самолет, на котором отправило в рейд по столицам союзных республик особую «миссию спасения» с задачей предотвратить стихийный распад государства. Во главе миссии отправились мы с тогдашним вице-президентом России Александром Руцким. Днями и ночами, меняя города, мы последовательно беседовали с лидерами республик, уговаривали не торопиться, убеждали, что угрозы коммунистического реванша нет, «старшего брата» больше не будет, только уважительные равноправные отношения. Давайте, говорили мы, попытаемся сформировать общее государство, которое устроит всех.

- Что в ответ слышали?

- Нам говорили: спасибо на добром слове, но дальше мы попробуем сами, а если поймем, что самим трудно, тогда, мол, может, и вернемся к идее какого-либо союза. Единственный человек, который сказал, что готов немедленно входить в федеративный союз с Россией, - это Нурсултан Назарбаев в Казахстане. Он считал, что потом и другие бывшие республики подтянутся. Посовещавшись, мы в итоге решили, что не стоит создавать ядро только из двух республик. Это оттолкнет Украину. Нам казалось главным - договариваться с Украиной.

Напомню, что на Украине на декабрь 1991 года был назначен референдум по независимости. Приходилось ждать, а время работало против нас, связи между республиками слабели с каждым днем. Ко всем проблемам добавлялся еще личный конфликт Ельцина и Горбачева. После путча их отношения вконец были испорчены. И полный взаимный антагонизм двух лидеров фактически ускорил беловежскую развязку. Меня, кстати, в Беловежскую пущу не взяли, хотя я был советником Ельцина по политическим вопросам, потому что я предлагал с маниакальным упорством цепляться за Cоюз и не спешить с дипломатическим признанием новых государств, пока мы не обсудим всех последствий.

Август 1991-го. На улицах Москвы - танки для «поддержки» ГКЧП и люди - для защиты демократии.

ПОЧЕМУ ГКЧП ПРОИГРАЛ?

- Путч готовил КГБ, поэтому глубина проработки была серьезной. Почему путчисты проиграли?

- Потому что у вождей путча не было сильной воли, внутреннего ощущения правоты и готовности побеждать. Они делали и боялись. Но если ты не готов побеждать, то не ввязывайся в смертельную игру. Если бы с утра 19 августа ГКЧП решился арестовать руководство России, а затем не допустил бы создания цитадели сопротивления в «Белом доме», если бы формальный глава заговорщиков Янаев действовал уверенно, то, может быть, авторитарный коммунистический режим продержался бы года два-три. Но финал «красной хунты» все равно был бы плохим - с большой кровью и Гаагским трибуналом.

- Как арестовывали организаторов ГКЧП?

- В середине дня 21 августа члены ГКЧП во главе с председателем КГБ Крючковым вылетели в Крым, где попытались о чем-то договориться с интернированным там Горбачевым. Им вслед «для нейтрализации» был отправлен самолет с вице-президентом Руцким и российскими депутатами. Последний жест отчаяния закончился для заговорщиков ничем. Пришлось возвращаться в Москву и отвечать за содеянное.В пять утра 22 августа в правительственном аэропорту «Внуково-2» с участием Генпрокурора РФ были арестованы члены ГКЧП. Для временного содержания двух главных фигур - министра обороны СССР Язова и председателя КГБ СССР Крючкова - были определены два подмосковных пансионата. Размещать их в городе посчитали опасным: не исключалась попытка силового освобождения.

Были сформированы две конвойные колонны (в каждой - легковая машина с арестованным, автобус с милицией, грузовик с автоматчиками в касках), которые в густом утреннем тумане вышли из Внукова и разъехались в разные стороны по МКАД.

Мне довелось проводить главу КГБ Крючкова до места домашнего ареста в пансионате «Сенеж» в Солнечногорском районе Подмосковья.

- Как себя вел главный организатор путча?

- Его вынесли из самолета в буквальном смысле слова на руках, из заднего люка, без трапа. Он был бледен, казалось, находился в прострации. Всю дорогу сидел в машине молча, с остановившимся взглядом. Видно было, что человек сильно потрясен роковым поворотом судьбы.

- У вас не было соблазна прибегнуть к репрессиям?

- Никакого. Был вполне справедливый суд. А в 1994-м состоялась амнистия, которую считаю правильной. Нельзя было продолжать дурную инерцию гражданской войны, еще на десятилетия раскалывать общество на красных и белых.

Пока памятник не погрузили на платформу, люди несколько раз пытались прорвать оцепление и броситься на бронзовую громаду.

ШТУРМ ЛУБЯНКИ

- Почему сразу после провала путча нужно было сносить памятник Дзержинскому на Лубянке?

- Это был не снос, а демонтаж. Никаких акций против памятников вообще не планировалось. Произошел стихийный выплеск революционной энергии. Во всех революциях, я могу утверждать это как историк, революционная энергия должна на что-то символическое выплеснуться. В ходе Великой французской революции, которая задала модель всем последующим революциям, энергия народа выплеснулась на Бастилию. Ее снесли, хотя она вроде бы ни в чем не была виновата и к тому времени даже тюрьмой не была. И поставили табличку: «Здесь танцуют». В августе 1991-го в Москве революционная энергия народа выплеснулась на памятник Дзержинскому.

- Что происходило в тот день на Лубянке и как вы там оказались?

- К середине дня 22 августа я добрался до дома в Теплом Стане и просто рухнул, потому что провел несколько бессонных ночей. А в четыре дня меня разбудил звонок дежурного по городу из исполкома Моссовета. Он сказал: «Сергей Борисович, на площади Дзержинского тысячи людей раскачивают памятник, звучат призывы к штурму здания КГБ, вы срочно нужны, машина у подъезда, ГАИ дает зеленую волну» (тогда власть еще ездила без мигалок). На площади я увидел тысяч 6 - 7 весьма разгоряченных людей. Статую зацепили тросами за автобус «ПАЗ» и дергали. Еще по дороге по телефону я выяснил, что бронзовая статуя, полая внутри, весит около 26 тонн. Если Феликс упадет с высокого постамента и расколется - будут многочисленные жертвы. Милиция наблюдала за всем со стороны. Я вырвал у кого-то мегафон, залез на крышу автобуса и призвал: остановитесь, будут жертвы, не надо сносить памятник. Никто ничего не хотел слушать, раздался свист, атака на Феликса возобновилась. Тогда я пообещал: если сейчас мы прекратим это буйство, я вызову краны и мы демонтируем памятник так, чтобы никто не пострадал. Это подействовало. Удалось установить жидкое милицейское оцепление. Из Московского художественно-производственного комбината, который занимается установкой памятников, вызвали бригаду. Краны и бригада ехали мучительно долго, часа три, уже стемнело, люди прорывали оцепление и намеревались штурмовать здание КГБ. Пришлось сказать в мегафон: «Те, кто призывает к штурму, - агенты КГБ, задержите их!» Сработало на удивление - призывы к штурму сразу прекратились.

- А кто был вожаком, призывавшим к штурму?

- Трудно сказать. В толпе явно были какие-то провокаторы.

- А если бы люди стали штурмовать здание КГБ?

- Последствия были бы трагическими. Как позже я узнал, сотрудники КГБ забаррикадировались в здании, у них был изрядный запас оружия. Они готовы были обороняться, защищать документы, архивы. Количество возможных жертв трудно даже представить. Положение спасла волшебная сила искусства. Я позвонил в театр «Ленком» Марку Захарову. Он отменил вечерний спектакль, и актеры пришли на площадь. Стали читать стихи, петь песни, все превратилось в политический хэппенинг победившей революции. И таким образом мы продержались до подхода кранов. Уже совсем в темноте, при свете автомобильных прожекторов, два крана подняли памятник и стали опускать на платформу. Работала бригада Московского художественно-производственного комбината: мастер Александр Баранов, рабочие Королев и Кузнецов. Когда от статуи до платформы оставалось около метра, люди снова прорвали оцепление, кинулись к монументу и полчаса там творилось что-то невообразимое. И все это время над бушующей толпой висела, медленно раскачиваясь, громада из 26 тонн бронзы…  Я молил Бога, чтобы стрелы кранов не сдали вниз. К счастью, обошлось. Погрузили памятник на платформу и отправили на Крымскую набережную. Позднее там был создан парк «Музеон», в котором находится бронзовый Феликс в компании других монументов советской эпохи. Доступ к ним открыт для всех.

ВЕРНУТЬ ФЕЛИКСА

- Сейчас раздаются голоса о возвращении Дзержинского на Лубянку. Что вы об этом думаете?

- Этого нельзя делать ни в коем случае. Потому что тем самым будет дан сигнал, что возможен возврат эпохи репрессий, карательной машины.

- Но ведь многим людям на Лубянке этот символ - бронзовый Дзержинский - дорог.

- Есть символы, которые объединяют, а есть символы, которые раскалывают и сталкивают, бросают людей на старые баррикады. Что касается сотрудников спецслужб, без которых ни одно государство не обходится, то им тоже надо определиться с кумирами. В советскую эпоху спецслужбы не столько защищали государство, сколько были частью огромной охранительно-карательной машины в руках коммунистической партии. Так давайте эту карательную, палаческую функцию органов оставим в прошлом. Сотрудники спецслужб из нового поколения, которые хотят работать на демократическое, правовое государство, думаю, нуждаются в других символах, и они их найдут.

- А что же на месте Дзержинского поставить?

- Мое частное мнение - часовню. Но лучше, пожалуй, лет на 20 тему просто закрыть. Пусть следующее поколение россиян решит, какой символ поставить на этом роковом месте. А сейчас для нас важнее всего преодолеть проклятый синдром гражданской вой-ны. Перестать раскалывать общество на враждующие лагеря. Навоевались! Надеюсь, что в августе 1991 года состоялась последняя революция в истории России.

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Станкевич Сергей Борисович родился в 1954 году. В 1989-м стал народным депутатом СССР, входил в Межрегиональную депутатскую группу. С 1990 года - первый зампред Моссовета. Был советником президента Ельцина по политическим вопросам, депутатом Госдумы. В 1995-м, после того как Станкевич вместе с некоторыми депутатами выступил против выдвижения Ельцина на второй президентский срок (предлагали Анатолия Собчака), против Станкевича было возбуждено уголовное дело по подозрению в получении взятки. Уехал из России, жил в Польше. В 1999-м все обвинения против Станкевича были сняты, и он вернулся в Россию. Сейчас работает в Агентстве по привлечению иностранных инвестиций.