Центр культуры «Акрихин» был буквально окутан поэтической дымкой. После долгого затишья здесь прошло сразу два литературно- музыкальных мероприятия: днём в музее своим творчеством с поклонниками делилась Ирина ДУДОВА (поэт, композитор, певица). А вечером в библиотеке проходил своеобразный перфоманс с участием молодых купавинских авторов – Ильи ШТУРМА и Влада ШАЛАХОВА. «Оживлять» стихи им помогал гитарист Родион ИКОННИКОВ.

Как было бы хорошо, если бы Илья ШТУРМ отдал Ирине ДУДОВОЙ часть своей парадоксальной образности, а она поделилась бы с ним своей искренностью и чувственностью. 
Как бы заиграла купавинская поэзия от этого взаимообмена! 
И, как ни странно, это вполне возможно...
 

Для того чтобы попасть с одного вечера на другой, не нужно было даже выходить на улицу – достаточно было просто подняться на второй этаж. Но два десятка ступеней в поэтическом мире не значат практически ничего. Иногда и мелкого шажочка хватает для того, чтобы миновать расстояния в миллионы парсек и из одного мира погрузиться в другой – во всём ему противоположный и в каком-то смысле – даже антагонистичный…

Ирина ДУДОВА ничьих ожиданий не обманула

Парадоксальнее всего то, что в обеих аудиториях в эту субботу звучала исключительно лирика. И Ирина, и Илья, и Влад пишут, в основном, о себе, о своих переживаниях, чувствах, эмоциях. Но пишут очень по-разному. До такой степени, что в маленькой Купавне любители поэзии на их вечерах практически не пересекаются: у Дудовой – своя аудитория, у Штурма - своя. И это даже не удивляет, поскольку водораздел давно определён и даже теоретически обоснован. И проходит он между классикой и постмодерном.

Ирина – ярко выраженный представитель классической литературы. Это видно по всему: и по тому, как она выстраивает свои стихи, и по её образной системе, и по её чётко выраженной позиции. Она не прячется за слова и не умножает сущности, она предельно откровенна и честна. Если она поёт о любви – то это её любовь. Если о разлуке – то это её разлука. За каждую строчку заплачено жизнью, кровью, бессонными ночами. Поэтому-то её вещи, написанные порой на грани фола, никогда эту грань не переходят и трогают слушателя своей искренностью и глубиной.

Наверное, поэтому Дудову в городе и любят. На её концерт, который практически не рекламировался, собралось столько народа, что организаторам пришлось собирать стулья по всему Центру культуры. И то не всем хватило. Я думаю, что это был абсолютный зрительский рекорд музея: подобного аншлага никто не ожидал. Приехала даже большая группа поддержки из Ногинска.

И Ирина ничьих ожиданий не обманула. Правда, сильно волновалась: давно не выступала. Несколько раз сбивалась с такта и забывала слова. Но это ровным счётом никому не помешало воспринимать её творчество. Так бывает только тогда, когда выступает «любимец», которому «можно всё».

Если честно, я не большой любитель «женской поэзии» и на подобные вечера хожу крайне редко. Но Ира – особый случай. Есть в ней что-то такое, что заставляет забыть о том, что я «где-то чего-то там не большой любитель». Что именно – не знаю. Да и не нужно мне этого знать. Если я слушаю два часа женскую лирику – значит, есть в ней то самое волшебство, которое присуще настоящим стихам. Значит, меня «зацепило» и в какой-то момент времени погрузило в мир чужих переживаний и чувств.

И ведь, вроде бы, всё понимаю и слышу: где-то стихи недотягивают до желательного объёма, где-то музыка чересчур узнаваема и схематична – всё это тоже в некоторых дудовских песнях есть. И всё равно – слушаю, чувствую, сопереживаю. Парадокс. Или просто – талант, помноженный на искренность и чувственность. Скорее все-го – второе…

А какая тишина стояла в зале. Каждый зритель сидел, почти не шевелясь, боясь разрушить волшебство концерта, пропустить слово, нотку… А это дорогого стоит!

Наверное, после дудовского концерта идти на другое поэтическое мероприятие не стоило: внутренняя гармония, наступившая в душе, требовала тишины. А я пошёл… Потому что из-за болезни не смог присутствовать на прошлом вечере Ильи, хотя и собирался. Пропустить ещё один – это было бы уже перебором…

Илья Штурм: "Тебя слишком много в моей голове..."

Трудно сказать, что я не был готов к встрече с молодой купавинской поэзией. С произведениями Штурма я был знаком по сайту «Стихи.ру». И вполне себе представлял – с чем именно столкнусь в библиотеке. Более того, с постмодернистской российской литературой я тоже знаком не понаслышке: приходилось и читать, и редактировать, и разбирать стихи по косточкам. Недаром же я восемь лет как член редакционного совета всё той же «Стихиры».

Скажу честно: я не большой поклонник постмодерна. При всей своей внешней помпезности, куртуазности и вычурности постмодернистская поэзия – это суррогат. В ней всё – театр, декорации, за которыми очень сложно разглядеть настоящее, глубинное. В каком-то смысле это реальное либеральное искусство со всеми своими «радостями» - двойными стандартами, редкостным цинизмом, отрывом от реальной жизни и толерантностью на грани стирания половых признаков. В том смысле, что очень сложно порой понять, кто именно написал стихотворение – мужчина или женщина. Сплошной унисекс…

В нашем городе это направление в современной поэзии представляет Илья ШТУРМ – человек, безусловно, талантливый и интересный. Ведь недаром же мне сразу врезалась в память одна из его строчек: «Тебя слишком много в моей голове…». Бездарное не запоминается.

Но бытие Ильи в рамках постмодерна диктует свои поэтические правила, которым Штурм прилежно следует. Чего стоит хотя бы начало вечера, когда под хорошую музыку на экране кинопроектора меняются картинки, на каждой из которых присутствует сам Илья на фоне экзотических пейзажей… Ещё нет стихов, а театр уже присутствует. Молодёжь в зале, привыкшая к визуалу, в восторге. А я пожимаю плечами: настоящему поэту подпорки не нужны. Ведь он – художник СЛОВА.

А дальше на сцене начинает царить Бродский – поэтический бог постмодерна, гуру «нулевых». Его стихами Илья свой вечер начинает, ими и заканчивает. А в промежутках между своими произведениями ещё и читает вещи своих «стихирных» друзей.

Мне это совершенно непонятно. На фоне «избранного» произведения самого Штурма проигрывают. Как проигрывают Бродскому стихи всех его апологетов. Бродский – это глыба, чей талант признают даже его многочисленные недоброжелатели. Он может в одной строчке сказать о мире больше, чем некоторые люди – в томах своих стихотворений. Не стоит в одном концерте ставить рядом несопоставимое.

А Илья поставил. И, как мне кажется, во многом проиграл. После Бродского и от Штурма хотелось каких-то обобщений, новых истин, бьющих наповал образов (то, чем отличаются лучшие представители постмодерна). Но их, увы, не было. Илья по натуре своей – лирик. Он пишет почти исключительно о себе. А здесь декорации только мешают.

Дудовской исповедальности в стихах Ильи нет и в помине. Он всё время пытается спрятаться за слова и образы, заслониться от мира сложными конструкциями и надуманным цинизмом. Именно надуманным. Потому что по всему видно, что в реальной жизни он человек системный. Но оставаясь в рамках постмодерна, вынужден писать несистемные стихи. Потому что после Бродского «так принято». Но сам-то Бродский был при этом анти-системой, поэтому-то его несистемная поэзия естественна и точна. Об этом его апологеты как-то забывают…

Трудно сказать, куда заведёт Илью ШТУРМА его поэтические заигрывания с постмодерном. Пока в его стихах многого не достаёт для того, чтобы считать их истинно постмодернистскими. Например, холодной отточенности, куртуазности, истинно театральной манерности. Думаю, до настоящего цинизма столичной богемы ему тоже далеко – он не такой по натуре.

Я бы не стал писать всё это, если бы время от времени в стихах Ильи не проскакивало что-то настоящее, искреннее. Оно там тоже есть, но так глубоко спрятано, что добраться до него крайне сложно. А хочется. Потому что талант встречается в жизни очень редко. И смертельно жаль, когда он растрачивается попусту – на плетение словес, на образы ради образов.

Уже дома, высушив мозги от того поэтического водопада, который на меня обрушился в эту литературную субботу, я подумал: как было бы хорошо, если бы Илья ШТУРМ отдал Ирине ДУДОВОЙ часть своей парадоксальной образности, а она поделилась бы с ним своей искренностью и чувственностью. Как бы заиграла купавинская поэзия от этого взаимообмена! И, как ни странно, это вполне возможно. А для этого нужно, чтобы наш «Глагол» функционировал как полноценное литературное объединение: со спорами до хрипоты, литературными ссорами и обсуждениями – ведь именно из этой «кухни» и рождается настоящая поэзия.

 
P.S. Ох, чувствуется, и достанется же мне на орехи и от Ирины, и от Ильи, и от их поклонников за этот материал. Но тут уж ничего не поделаешь: о литературе я привык говорить всерьёз и судить авторов - только по гамбургскому счёту. Уж простите, если что…

Андрей ШИРОГЛАЗОВ, ФОТО АВТОРА

№7 (271) 3 марта 2017 г.