Гнали нас по центральной улице гарнизона, словно пленных немцев по Москве. Мы - это я, автор этих строк, Плисов Вовка, Борисов Славка и Юрка Мишин. Все мы жили в одном доме и вот, по обшей договоренности, пришли на свалку разбитой техники ионинского аэродрома. Чего здесь только не было! Набили полные карманы стрелянными гильзами, попадались даже целые ленты, которые мы навешивали на себя. Набрали медных трубок для «поджигалов», погоны со звёздочками, да разве всё пересчитаешь! Славка даже ухитрился найти какой-то прибор, в который дуешь, а там жужжит «динамка». Вот эта самая «динамка» стала причиной всех наших бед.
Нагруженные найденным, мы потихоньку полезли под проволоку и прямиком уперлись в солдатские сапоги. По простоте своей мы думали, что нас никто не видит, но всё оказалось не так. Часовые давно нас заметили и вызвали патруль. К нему-то в руки мы прямиком и попали.
Гнали нас по центральной улице гарнизона. Как пленных немцев по Москве. На КПП у северных ворот нас заперли в тёмной комнате, насквозь пропахшей мочой и ещё чем-то. Сколько времени мы находились там - сказать трудно: может, час, может - меньше, мы не знали. Загремела задвижка и голос скомандовал: «Арестованные - выходить!» Кроме нас здесь больше никого не было, так что сказанное адресовалось нам.
Мы вышли. Конвоир открыл дверь напротив. Лицом к двери сидел офицер с повязкой «Дежурный» на руке, за другим столом, спиной к нам, сидел ещё один военный. Солдат доложил о том, как нас задержали. На столе лежало всё, что отобрали у нас, и сверху этот злосчастный прибор. Насупив брови, офицер начал расспрашивать: кто такие, откуда, для чего залезли в запретную зону? Затем из кучи хлама взял прибор и спросил солдата, у кого он был отобран. Солдат указал на Славку. Тот стоял ни жив, ни мёртв. И здесь началось. «Ты представляешь, для чего служит этот прибор?» - спросил офицер. Да где уж нам было это знать. «Вот вы не знаете, а ведь это секретный прибор, за ним, может, охотятся шпионы, и если они увидали его, вас бы просто убили, прибор бы украли и причинили бы нашей стране огромный ущерб». Офицер, что сидел за столом спиной к нам, как-то странно пикнул и плечи его затряслись. Солдат отвернулся лицом к стене. Дежурный нагнетал обстановку дальше. Вспомнил наших отцов, которым было бы стыдно за своих сыновей, которые продают Родину, похитив секретный прибор. Гыгыканье за соседним столом превратилось в стон, а солдат вытирал платком слёзы.
Мы уже думали, что нас посадят в тюрьму, и это в лучшем случае. Славка откровенно плакал. «Дяденька, я же не знал, не взял бы я его ни в жизнь». «Ладно, что заработали, то и получите», - заключил офицер. Он снял телефонную трубку, назвал номер. «Слушай, Проценко (за давностью лет не могу ручаться, что я правильно пишу фамилию, но всё же она звучала так), у тебя как там с контингентом нарушителей? Ах, у тебя нехватка! Так вот, сейчас к тебе приведут ещё четверых, используй их со всей строгостью!» - дежурный опустил трубку и, обращаясь к солдату, сказал: «Забирай, и не упусти по дороге». Где уж нам разбегаться, мы и так были напуганы.
И опять нас гонят под конвоем по городку. Привели - мы даже не думали куда - в солдатскую столовую, на кухню. С рук на руки сдали «нарушителей» старшему наряда. Завели нас в подсобку, а там вокруг огромного бака сидят человек шесть или семь солдат, чистят картошку. Увидев нас, солдаты стали наперегонки соревноваться в остроумии, отпуская шуточки в наш адрес. Нам тоже дали по ведру картошки и усадили вместе с ними.
Солдаты стали расспрашивать, откуда да как мы сюда попали, а когда узнали про «секретный прибор», грянул дружеский хохот. Успокоившись, они стали спрашивать, что мы умеем делать. Узнав, что мы ходим в хор, попросили спеть. Мы сначала стеснялись. Но они нас поддержали, и мы спели о том, как шли солдаты по степи опалённой, тихо песни поют про березы да клёны, про задумчивый сад да плакучую иву, и ещё про «махорочку», и ещё много чего. Слушая песни, солдаты управились с картошкой, помогли и нам. Убрались, помыли посуду и один из них, самый пожилой, ушёл на кухню. Вскоре оттуда вышел повар. «Добре спиваете, хлопчику, -похвалил он. - Ходить ЗИ мною, поснидайте». Он подвёл нас к столу, а там стояли четыре солдатские миски полные рассыпчатой перловой каши. От неё исходил такой аромат тушёнки,., до сих пор я вкуснее ничего не ел. «Сидайте, хлопчики». И ушёл.
Каши было столько, что нам, казалось, её не съесть. Но прошло какое-то время, и наши ложки скребли по донышку, и вроде бы неплохо получить добавки. В это время в дверях кухни с четырьмя кружками в руках появился повар. «Ось вам, хлопчики, какао от утречка осталось, а вот печенице», - вытащил из карманов две пачки печенья и разделил их пополам.
Какао было такой сладости, как сейчас говорят, может слипнуться в одном месте. «Убрав» всё это, мы, блаженно отдуваясь, оторвались от стола. Не думали мы, что за все наши поступки будет нам такое «наказание». В довершение ко всему повар принёс по пакету, а что в них было, мы узнали только дома, затем подозвал одного из солдат, видимо, старшего, и приказал проводить нас до шоссе, да так, чтобы нас нечаянно не перехватил патруль. «Как же я их поведу?» - заартачился солдат, на что повар ему сказал: «А как ты к девкам бегаешь, так и хлопцев веди».
Так оно и вышло. Довёл нас служивый до дыры в заборе, замаскированной валежником, пролезли мы к дороге и вскоре были дома. Развернув пакеты, нашли там по полбуханки хлеба и кулёк яичного порошка.
До сих пор помню эту перловую кашу и этого повара. Да, вот ещё, чуть не забыл, - перед уходом солдат отдал Славке его «секретный прибор», из-за которого случилась вся эта история.
