Тревожное небо Кутепова - Люди и Судьбы - Город на Купавне-реке - Старая Купавна Каталог статей

В нашем городе живёт много людей, прошедших через горнило афганской войны, некоторые купавинцы оттуда не вернулись. Но память о тех далеких годах не стёрта, и ежегодно 15 февраля сотни горожан собираются вместе, чтобы по- чтить память людей, которые выполнили свой долг до конца.

Неизменно принимает участие в этом мероприятии и подполковник запаса Павел Евгеньевич КУТЕПОВ – военный лётчик, кавалер ордена Красной Звезды, коренной купавинец.

Родился он в 1954 году в большой и дружной семье: кроме него у родителей было ещё два сына и три дочери. С детства Павел был очень спортивным и любознательным. Правда, гуманитарные предметы в школе недолюбливал. Зато с точными дисциплинами крепко «дружил». Особенно с математикой и физикой. Да так крепко, что уже в девятом классе учился одно- временно в двух школах: в обще-образовательной 22-й и (заочно) – в математической школе при МГУ. При этом столь активно занимался спортом, что уже к 13 годам имел первый взрослый разряд по лыжам. И быть бы Павлу Евгеньевичу профессиональным спортсменом, да в десятом классе поехал он подтверждать звание «кандидата в мастера спорта» на «Красногорскую лыжню». И там решил попрыгать с большого трамплина. На беговых лыжах. В результате – повреждение трех суставов и многомесячный гипс.

С физматом МГУ у него тоже как-то не срослось. Сразу после школы друзья «сблатовали» его попытаться поступить в авиационное училище – благо, экзамены там начинались рано, а дорогу до Харькова оплачивал военкомат. Ну, и поехал за компанию. И по- ступил. Хотя отбор был – ого-го! Ведь истребитель – не вертолёт и не транспортник: здесь здоровье должно быть стопроцентным, а адаптация к перегрузкам – мгновенной. Но занятия спортом своё дело сделали: для истребительной авиации Павел Евгеньевич подо- шёл идеально.

Именно с этих пор и начались «зарубежные» странствования Кутепова. Практически вся его служба (за исключением нескольких последних лет) прошла либо в «ближнем» (по нынешним, конечно, временам), либо в «дальнем» зарубежье: Украина, Германия, Казахстан, Афганистан, Замбия…

Сразу после окончания училища, где он все годы был неизменным чемпионом в беге на пять километров, в 1975 году Павла на- правили в ГДР, о чём сам он, как ни странно, немного жалел: погода в Германии сложная, повысить классность достаточно трудно. Служил он в основном в Альтенбурге, под Лейпцигом. Летал на МиГ-21 и уже готовился к пере- квалификации на более новые машины, но неожиданно заболел и «отстал» по программе от своих коллег. Поэтому был отправлен в резерв и освоил «двадцать третий» только в конце службы. Зато стал классным специалистом на «двадцать первом»: полетал на всех его тринадцати модификациях.

В 1980-м году его немецкая «командировка» закончилась. Переход был ошеломляющим: из цивилизованной страны он одномоментно попал в Восточный Казахстан, куда телевидение провели только в 1984 году, а радиоприёмники ловили только китайские станции. При этом свет был только в гарнизоне, а городок Учурал как-то умудрялся обходиться без него. До ближайшего участкового было 250 километров. А температура воздуха колебалась от 35 градусов тепла летом до минус 37 – зимой. Зато когда через год Павел оказался в Афганистане, акклиматизироваться ему почти не пришлось: к вывертам погоды в Казахстане он уже успел привыкнуть.

В мае полк перегнали сначала в Эмбу, а потом в Кокойты (Узбекистан, граница с ДРА). А в начале июня вторую эскадрилью отправили в Баграм, а первую (в которую попал Кутепов) – в Кандагар.

Здесь по части экзотики вообще зашкаливало. Граница между гора- ми и пустыней оказалось местом для жизни почти неприспособленным: песчаные бури, постоянный песок на зубах, фаланги, скорпионы, ядовитые змеи. Сам Кандагар представлял собой город в скалах, испещрённый многокилометровой системой подземных ходов и внутренних улиц. Нашими войсками он практически не контролировался. А аэродром находился рядом с городом. В общем, было «весело».

Начались военные будни. Работы было – хоть отбавляй. До границы с Пакистаном, откуда шло в Афган всё вооружение и продовольствие, - всего 150 километров, а там – уже американский авиационный полк. А это значит: чуть заблудишься – и тебя могут сбить штатовские лётчики.

Ежедневно приходилось летать над пустыней – выискивать караваны и наводить на них десантные штурмовые группы, а после этого – поддерживать их огнём.

Говорят, что первые годы «летуны» чувствовали себя в афганском небе вполне вольготно – до появления американских «стингеров». Но это было совсем не так. У душманов достаточно быстро появились на вооружении наши «Стрела-1» и «Стрела-2», которые по своим характеристикам «стингеры» даже превосходили. Вертолётчики несли ощутимые потери. Доставалось и истребителям. В первые же дни афганцам удалось сбить «спарку», затем одна из машин взорвалась в воздухе, из другой лётчику удалось катапультироваться. Ещё одна, изрешечённая осколками, едва дотянула до аэродрома и восстановлению уже не подлежала. Так что повоевать пришлось всерьёз…

И всё это на фоне азиатской антисанитарии. Половина лётного состава переболели за это время желтухой. Сам Павел перенес лихорадку. А уж дизентерия была для наших военнослужащих чем-то навроде насморка. В том смысле, что болели ей почти все поголовно. Павлу ещё относительно по- везло: отец прислал ему из Старой Купавны некий желтый порошок с «Акрихина», который позволял минимизировать последствия дизентерии.

Впрочем, держать на одном месте такое количество пилотов первого класса никто не собирался. Через семь месяцев эскадрилью перебросили в Баграм, где наши войска окружили крупную афганскую группировку. Бои продолжались около месяца. И всё это время приходилось работать сверхточно и сверхнапряжённо: бомбить позиции душманов в непосредственной близости от наших позиций. При этом профессиональных «наводчиков» в то время в авиации ещё не было.

Параллельно с «баграмским котлом» проходила ещё одна боевая операция, в которой тоже приходилось участвовать практически ежедневно. Так что пришлось солоно...

В марте эскадрилью перекинули в Шиндан. Там климат оказался ещё более «крутым». Песчаный ветер дул практически постоянно. А однажды даже через аэродром прошёл настоящий смерч девяти- километровой высоты: крыши все посрывало, а тяжеленные самолёты развернуло.

О боях Павел Евгеньевич особо распространяться не любит. Говорит только, что приходилось заниматься практически всем: и колонны сопровождать, и сбитых вертолетчиков прикрывать. Без авиационной поддержки наши части становились более уязвимыми и часто попадали в хитроумные засады. А вот наших истребков душманы боялись и старались на глаза им не попадаться.

Впрочем, в лётной среде существовала чёткая ротация: больше года воевать никому не давали - присылали смену. И 5 июля 1982 года Павел Евгеньевич снова оказался на Родине. А ещё через три года уже был совсем в другой части света, и даже - в другом полушарии. Но об этом мы расскажем в следующем номере «КВ»...