По пустынной зимней дороге, насквозь продуваемой ледяным ветром, шёл одинокий путник. Его обгоняли редкие машины, но он не голосовал, не просил подвезти. Было путнику всего шесть лет и шёл он в районный центр, чтобы увидеть родного дядю, приехавшего всего на три дня. После ранения его отпустили повидать родных. Дядя спас их с матерью от голодной смерти в далёком чужом Челябинске. И вот он идёт повидаться с ним перед тем, как тот уедет на фронт. Путь не близкий. Мальчишка устал. Наступили ранние сумерки. Зимний день короток. Показались далёкие редкие огни города. К заветной двери он пришёл уже впотьмах, постучал, и когда ему открыли, он без сил переступил порог. В кругу родных, сытый и обогретый, он уснул. Его матери сообщили по телефону, мол, не переживай, он у нас, лучше приезжай сама.
Наутро малец подняться уже не смог. У него поднялась температура и пришлось искать машину, чтобы отвезти его домой. Сложилось удачно, машину нашли, привезли его домой, но ему становилось всё хуже. Вызванный врач послушал мальчика и дал заключение: сильнейшая простуда, воспаление лёгких. Мать сбилась с ног, разрываясь между работой и больным ребёнком. Лекарств никаких. Хорошо ещё соседка - врач, помогала чем могла. Манефа Алексеевна присматривала за больным мальчиком, но ему становилось всё хуже. После очередного осмотра она сказала матери: «Таня, у него ревматизм, смотри, как опухают суставы». И верно, локтевые и коленные суставы распухли, суставы пальцев тоже. И температура держалась высокая. Через некоторое время очередное страшное известие: ревматизм поразил сердце, дав осложнение. Это был смертный приговор. Врач так и сказала: «Таня, он не жилеи, готовься!»
В один из дней Манефа Алексеевна после осмотра ребёнка сказала: «Сегодня всё решится». Мальчик был без памяти. С потрескавшихся губ еле слышно срывалось дыхание. Мать то и дело прикладывала ко лбу влажную тряпку. Сменив в очередной раз повязку, она устало присела к столу. Была глубокая ночь. Слёз уже не было. Голова сама собой опустилась на скрещенные руки и она забылась тяжёлым сном.
Сколько она спала, сказать трудно, только её что-то словно подтолкнуло. В комнате было светло, солнце играло на стене. Она с испугом взглянула на сына. Мальчишка смотрел на неё. Глаза казались огромными на исхудавшем лице, но в них светилась жизнь. С трудом разлепив спекшиеся губы, мальчик прошептал: «Мама. Дай поесть». Сколько времени мать не слышала его голоса, и сейчас эти три слова прозвучали для неё как музыка, музыка победившей жизни, вопреки всем предсказаниям. Мальчик болел ещё долго, но всё-таки выжил!
