Но наибольшее беспокойство у управляющих репнинским хозяйством вызывали опасности, обусловленные расположением Купавны на бойком месте - на Большой Владимирской дороге (её, впрочем, в наших краях чаще называли «Большой Московской»; оно и понятно: в Москву купавинцам приходилось наведываться чаще, чем во Владимир). Староста, десятские и остальные крестьяне предупреждались, что если кто «станет держать у себя беглых солдат, матросов... или пришлых каких ни на есть людей, и от этого вашего несмотрения учинится какая у вас пакость, а во оной вотчине его сиятельству будет разорение, и о том вам его сиятельства указом объявляется всем... без милосердия, не расспрашивая и несмотря ни на что и не сожалея из вас ни лутчего крестьянина: отданы будете в гражданский суд тотчас...». Постояльцы «из проезжих людей» вообще вызывали в репнинской канцелярии большие подозрения. У них купавинцам надлежало спрашивать документы, узнавать, «чьи они, чтоб вам ведомо было, и коликое число у тех стояльцев будет людей». Предписывалось «каждому... смотреть за своими стояльцами безсменно денно и нощно, и иметь... крепкие караулы по 4 человека в каждую ночь, кроме тех, которые у житницы у хлебной и... у мостовой избы». Караульщики должны были «ночью ходить около села кругом и смотреть... крепко каждому свой караул. А сверх караульщиков, - говорилось в репнинском указе, - надлежит вам всем крестьянам остерегаться неусыпно, и ежели у вас кто ни на есть из стояльцев... будет пьяные, или не станут стояльцы ночевать смирно, или во пьянстве своем станут у вас во дворе или в избе из оружия стрелять в дне или ночью промеж собою, или станут драться, то таким стояльцам не давать волю...». И если последствия таких буйств будут серьёзными (пожар, убийство и т.п.), то купавинцам надлежало отправить «ходока нарочного» в Москву к хозяевам с извещением о случившемся. Похоже, забот и тревог у наших земляков в столь отдалённые времена было поболе, чем у нас в наши дни...

Инициатор этого указа князь Василий Аникитич стал последним из Репниных, владевших Купавной. В 1744 году он продал её московскому купцу первой гильдии Даниилу Яковлевичу Земскому. В селе тогда было 48 дворов, и в них проживали 180 лиц мужского и 184 женского пола. В их жизни скоро произошли воистину судьбоносные перемены. Д.Я. Земской в 1745 году перевёл в Купавну из Москвы свою шелкоткацкую фабрику и тем самым положил начало новому, «индустриальному» периоду купавинской истории, хорошо обеспеченному историческими источниками, а потому, по сравнению с «доиндустриальным» периодом, изученному намного лучше.

Фабрика в жизни купавинцев сразу же стала выполнять главную «градообразующую» функцию, но ткачеством промышленность Купавны не ограничивалась ни во второй половине XVIII века, ни позднее. Д.Я. Земской прежде всего организовал в Купавне кирпичное производство и уже из собственного кирпича начал быстро возводить основные корпуса своей фабрики (частично сохранившиеся до наших дней), господский дом (ставший одновременно и главной конторой фабрики), а на месте старого храма построил новый, существующий в сильно перестроенном виде и поныне. У плотины (там, где теперь стоят два небольших дома, а до приобретения Земским Купавны находилась водяная мельница) заработала бумажная фабрика. В самом конце XVIII века в селе (в здании, которое через полтора столетия стало частью купавинского клуба) была устроена часовая фабрика, и Купавна ненадолго стала третьим в России - после Петербурга и Москвы - центром по изготовлению часов. «Индустриализация» постепенно охватывала и окрестности Купавны, В 1815 году в пустоши Докторово строится химический завод - предтеча «Акрихина». В Чудинках во второй половине XIX века работала суконная фабрика П.И. Рыбникова, а в начале XX века появилась чугунолитейная мастерская (превратившаяся впоследствии в завод). Но это уже совсем другие страницы истории нашего города, требующие, соответственно, и отдельного рассмотрения - так же, как и ещё более значительный по своим последствиям советский период.

Нам же, заканчивая обзор «доиндустриальной» истории Купавны, остаётся определить местонахождение того самого села, которое было продано в 1744 году князем В. Репниным купцу Д. Земскому и которое к этому времени собственно лишь и являлось Купавной. Сделать это нетрудно. Сохранился общий план Купавны конца XVIII века, где чётко обозначено, куда Земской селил людей, приобретаемых им в разных краях для работы на фабрике. Первоначально места их расселения назывались у нас не «улицами», как позднее, а «слободами». На плане отмечена «Московская слобода» (там, где расположена часть нынешней улицы Большая Московская к востоку от храма и фабричной площади), «Троицкая слобода» (там, где ныне 1-я Гражданская улица), «Галицкая слобода» (видимо, заселённая или построенная выходцами из города Галича -там, где ныне Пролетарский проезд), «слобода Выселки» (где теперь улица Малая Московская), а вот та часть Купавны, что протянулась по обе стороны нынешней улицы Большая Московская от Кутузовского моста до храма и площади, не названа никак. и понятно почему: там как раз и жили «коренные» купавинцы, проданные Репниным Земскому вместе со своими дворами и землёй. И по свидетельству старожилов, именно это место в Купавне вплоть до начала XX века в обиходе называли «селом». Стало быть, это самая старая часть нашего города. А у неё, в свою очередь, самой старой является северная, глядящая окнами на юг сторона (с нечётными номерами домов), ибо «красная», солнечная сторона улиц обычно заселялась нашими предками наиболее охотно и в первую очередь.

По всем градоохранительным правилам и нормам, улица Большая Московская от моста до фабричной площади должна бы стать у нас особо охраняемой исторической зоной. Во всех уважающих своё прошлое («цивилизованных») странах на таких территориях запрещено строительство многоэтажных зданий, нарушение исторически сложившейся планировки улиц и бесконтрольное проведение земляных работ. Архитектурный ландшафт старой части города - это тоже большая историческая ценность, позволяющая нам представить и ощутить жизнь наших предков более наглядно и полно. В Купавне отношение к памятникам старины всегда было варварским, многие из них изуродованы или безвозвратно утрачены (последний тому пример - разрушение вопреки протестам общественности восточного фабричного флигеля, официально зарегистрированного памятника архитектуры XVIII века). Но всё-таки хотелось бы верить и надеяться, что недавно провозглашённый у нас властями всех уровней курс на духовное возрождение страны и нравственное очищение общества изменит ситуацию с сохранением нашего историко-культурного наследия к лучшему.