В кризисные периоды фабрику часто поддерживало правительство. Государственная политика исходила из того, что текстильное производство было одним из надежных средств поступления денег в казну.

Восстановленное после войны производство, выпуск добротных изделий, однако, не всегда сопутствовали успешной работе предприятия. Спрос на купавинские товары постепенно снижался. Для поддержания фабрики Юсупов как государственный человек, политик-предприниматель был вынужден вкладывать в производство крупные суммы денег. В 1815 году фабрика функционировала за счет других юсуповских производств. В 1817 году на покупку шелка и материалов, содержание фабричных людей было истрачено 281 400 рублей, а за проданный товар получили только 160 600 рублей. Произведенный товар снова лежал в кладовых, и реализовать его не было никакой надежды, так как он не смог теперь конкурировать с наводнившими русский рынок иностранными изделиями.

В это время цены росли не только на сырье, но и на продукты питания. В соответствии с Положением о фабрике Николай Борисович был вынужден увеличить зарплату рабочим. Он начал думать о возможной передаче Купавинской фабрики снова в казну или о переселении мастеровых в свои малороссийские имения, где содержание их обходилось бы дешевле, чем в Купавне. Правительство же было заинтересовано в производстве шелковых тканей и не хотело его заменять другим производством. У князя была мысль и о продаже фабрики, но покупателя найти было не просто. Их не устраивали посессионные условия продажи, так как в это время на многих текстильных предприятиях уже применялся труд вольнонаемных рабочих.

Использование несовершенных ручных ткацких станков, ошибки в ткачестве и окраске изделий часто приводили к порче товаров. Подчас купавинцы не успевали за модой. Успешную работу в 1806-1810 годах можно было объяснить организационными способностями, оборотливостью управляющего Матвеева, но, к сожалению, он не обладал знаниями текстильного производства.

Так, в 1809 году для выделки шали заказчицы Диденовой пришлось заводить новый стан. Сначала изготовили шаль из простых ниток, затем из шелка. Над этой шалью трудились два ткача в течение десяти месяцев. Дорого обходились фабрике личные заказы Юсуповых. Деньги на обновление оборудования отпускались в самый последний момент, когда речь уже заходила об остановке производства. На фабрике не имелось даже красильного мастера. Присланный с другого юсуповского предприятия крепостной специалист совершенно не разбирался в красильном деле. Шелковое производство приходило в упадок. Однако и здесь фабрику спас сам хозяин.

С целью избежания новых убытков Николай Борисович в начале 1819 года обратился в Департамент мануфактур и внутренней торговли с просьбой о разрешении перевода нескольких станов на выработку сукна. Просьба рассматривалась сразу в трех инстанциях: Департаменте мануфактур. Министерстве внутренних дел и Совете министров. Совет министров отказал, мотивируя отказ тем, что «Купавинская фабрика одна из значительных в государстве... Уничтожить сию фабрику было бы то же, что уничтожить все труды и попечение правительства». Совет министров также считал, что производство шелковых тканей требует большего искусства, чем сукноделие, особенно в выделке простых солдатских сукон, «каковые и всякий почти крестьянин выделывать может» и потому уничтожить искусство, знания и опыт в дорогом и редком мастерстве значило бы, что покупать дорогою ценою самые дешевые вещи, «тонкие работы превращать в невежество».

Отказ не успокоил князя, он продолжил переписку с разными министерствами и влиятельными лицами. 3 июля 1819 гола директор Департамента мануфактур и внешней торговли М.П. Штер сделал заключение о том, что в соответствии с условиями отдачи Фабрики Н.Б. Юсупову одно производство можно заменить на другое - более выгодное и для государства полезное, что сукноделие приносит больше пользы, чем выработка шелков, и чтобы «не доводить Купавинскую фабрику до крайнего расстройства по случаю худого сбыта изделий ее, дозволить князю Юсупову учредить при фабрике и производство суконное». Чтобы не пресечь производство шелковых тканей, обратить на сукноделие не более половины числа станов.

В ноябре 1819 года вопрос рассматривался Департаментом мануфактур и внешней торговли и утвердили заключение директора М.П. Штера. Министр финансов поддержал мнение Департамента мануфактур и внешней торговли о возможности перевода Купавинской фабрики на изготовление сукон, добавив от себя, что только необходимость побуждает разрешить князю Юсупову учредить сукноделие, что в противном случае фабрика может расстроиться. Сам князь приводил в свою пользу еще один довод - дешевое сырье с его малороссийских поместий.

2 декабря 1819 года на заседании Комитета министров была заслушана записка министра финансов № 54 от 21 ноября о дозволении действительному тайному советнику князю Юсупову обратить половинное число станов Купавинской фабрики на сукноделие. 20 декабря Комитету было объявлено, что «государь-император на сие соизволяет». Так решился вопрос о начале сукноделия в Купавне.



Для Н.Б. Юсупова сукноделие было известным делом. Еще в 1759 году Юсуповы получили от императрицы Елизаветы Петровны в потомственное владение село Ряшки Полтавской губернии с казенной суконной фабрикой и приписанными к селу крестьянами для разведения голландских овец с обязательной ежегодной платой в казну сукнами разных цветов от 17 до 30 тысяч аршин. Эту фабрику Николай Борисович получил в наследство в возрасте восьми лет от отца - губернатора Москвы Бориса Григорьевича Юсупова. Как человек государственный, князь хорошо знал, что сукна всегда нужны для армии. Солдатская шинель, офицерский мундир - генеральская и адмиральская одежды без сукон невозможны, а в России к тому времени имелась уже миллионная армия. Государству постоянно требовались суконные ткани, значит и сбыт их в определенной степени был гарантирован. Ешё до покупки Купавны у Николая Борисовича была суконная фабрика в селе Спасском (под Москвой). Он организовал производство суконной пряжи и тканей в Архангельском. Имелась суконная фабрика и в Курской губернии.

В Купавне переход к сукноделию осуществлялся постепенно. В 1821 году фабрика выпустила 58 253 аршина сукна (около 42 тыс.м). В производстве работали 540 человек, использовалось 38 наименований красителей. Ткани изготовляли ручным способом. В апреле 1820 года «по суконным машинам в Купавне» было уплачено двум московским купцам «за купленную для сукноделия английскую паровую машину» 19 500 рублей, а за железо, доски и прочие материалы «для делания механиком Тулем машин» уплатили 1 662 рубля 34 копейки. В июне «по машинам в Купавне, за купленные для строения по суконному заведению материалы уплачено 692 рубля 60 копеек, куплено три лошади и прочее». Всего в 1820 году на новое производство затратили 51 303 рубля 42 копейки. Производство суконных тканей оказалось выгоднее производства шелка. Николай Борисович Юсупов организовал небольшую суконную фабрику в Архангельском, а затем начал устраивать суконное производство в Купавне.

Производство сукна, однако, не решило полностью накопившихся проблем. Конкуренция среди предприятий по поставке суконных изделий в казну была очень высокой. Фабрика снова работала не на рынок, а на склад. В письме от 27 апреля 1822 года Юсупов писал министру финансов графу Гурьеву, что добивался перехода к сукноделию не ради собственной прибыли, а чтобы «доставить пропитание фабричным людям». И далее сообщал, что приступил к устройству фабрики суконной о 60 станах, сделал разные машины — прядильные, щипальные, чесальные и прочие, выписал из Англии паровую машину с издержкою на все сие с постройками более 100 тысяч рублей, кроме чрезвычайных забот и затруднений приучить людей к делу необыкновенному... Предполагая не нести более убытка, но непредвиденные обстоятельства поставляют меня в новые затруднения: при заключении условий на текущий 1822 год в комитете для снабжения войск сукнами сделана убавка от прежней моей поставки в Киевскую комиссию с фабрик моих в Полтавской и Курской губерниях менее 17 тысяч аршин (12 тыс.м); следственно, возделываемое сукно на Купавинской подмосковной фабрике... я не могу никуда уже поставлять, и оно должно оставаться для отягощения фабрики, около 70 тысяч аршин (50 тыс.м)...» Далее он говорил, что необходимость дать работу и пропитание состоящим на фабрике 680 душ мужского и 730 душ женского пола, обязывает его обратиться с просьбой о приискании средств к поставке сукон, вырабатываемых на Купавинской фабрике.

В 1823 году для армии в России требовалось 2 млн. аршин сукна, а поставщики предлагали 6 млн. аршин. Один только Юсупов предлагал 75 тыс. аршин и добивался для этого содействия нескольких влиятельных лиц на соответствующую разверстку для Купавинской фабрики. Дело затягивалось. Московский комитет заявил, что не имеет сведений о Купавинской фабрике, но 21 сентября 1823 года граф Канкрин уведомил Юсупова, что указом императора поведено принимать с Купавинской фабрики в казну 50 тыс. аршин (35 тыс.м) сукна ежегодно. Так непросто, с преодолением трудностей и возникавших проблем происходило становление суконного производства в Купавне.

В 1829 году в Петербурге проходила Первая публичная выставка российских мануфактурных изделий, в которой приняли участие 326 предпринимателей, представивших 4 041 экспонат. В огромном здании, построенном на стрелке Васильевского острова, в восьми залах размешались разные мануфактурные изделия, произведенные в России. Выставка рассеяла мнение о том, что в России не умеют делать превосходных товаров.

Одной из интереснейших была экспозиция шелковых тканей. Знатоки утверждали, что лет двадцать тому назад только купавинская и господ Лазаревых фабрики изготовляли богатые штофы, бархаты, атласы и ленты. На выставке же предстало «блистательное торжество шелковых тканей». Впервые Купавинская фабрика экспонировала бархаты, штофы, атласы, орденские ленты. Посетителям особенно нравились купавинские бархаты, орденские ленты тоже были в числе лучших изделий. Владелец фабрики князь Н.Б. Юсупов за производство добротных шелковых изделий был удостоен Публичной похвалы. С 1830 года ему разрешалось использование изображения Государственного герба. В следующем, 1831 году на выставке произведений отечественной промышленности в залах Кремлевского дворца в Москве купавинская фабрика экспонировала бархаты, штофы, персидские материи, орденские ленты и кушаки. Снова подтвердилось высокое качество представленных изделий.

К 1830 году на фабрике работало 52 стана, производившие шелковые материи: бархаты, брокотель, кайму, кушаки, ленты, нанки, миткаль, персидские материи, материи с крестами.

В 1830 году для суконного производства было установлено 8 суконных машин, 56 аппаратов (4 щипальных, 16 чесальных, 4 ровенцовых, 32 прядильных), 10 стригальных машин и аппаратов для выделки солдатских сукон. Для выделки тонких сукон установили аппараты: 2 чесальных, 4 прядильных и один ровенцовый. Они работали от паровой машины мощностью в 18 лошадиных сил, стоимость которой составляла 24 417 руб. З коп. На фабрике имелось 5 стригальных ручных подушек для тонких сукон. 3 новальни, 4 уточных барабана, 41 шпульное колесо, 103 ткацких стана, 10 зимних и 16 растяжных рам, 3 пресса и 2 сукновальные мельницы.

Производительность на 4 щипальных машинах была 23-25 пудов (400 кг) в сутки, на 16 чесальных аппаратах до 23 пудов (383 кг), на 4 ровенцовых прядильных машинах - 6-7 пудов (112 кг).

Однако созревала необходимость существенного преобразования производства. Труд посессионных рабочих был лишен личной заинтересованности и профессиональной конкурентности. Стремясь к получению прибыли, владельцы предприятий подчас забывали об оборудовании, которое старело, изнашивалось, требовало ремонта и замены. В 1830 году управляющий фабрики доносил: «Восемь аппаратов суконных машин, действуя денно и ночно, не успевают достаточно приготовить чесаной шерсти для прядения...» В 1833 году 5 из 8 аппаратов имели изношенные карды и ленты, пришли в негодность от беспрерывной 13-месячной работы. Ческа шерсти и приготовление из нее пряжи значительно сократились, из-за чего часть прядильщиков и ткачей оказались без работы. В Купавне тонкие сукна среднего и высшего достоинства стригли и отделывали ручными ножницами те же люди, которые отделывали грубые сукна. На других предприятиях эти операции выполнялись на специальных машинах обученными рабочими под надзором опытного мастера.

После смерти Николая Борисовича в лавках лежало нераспроданных, вышедших из употребления товаров на 300 тысяч руб. Продать его можно было лишь с большими убытками. Во всех юсуповских владениях имелись незаконченные дела, но больше всего хлопот наследнику - Борису Николаевичу Юсупову доставляла Купавинская фабрика. Он жил и служил в Петербурге, склонности к занятиям промышленным производством не имел и Купавинскую фабрику решил передать в казну или продать. Но из-за существовавшей посессионной собственности продать тоже было непросто. Коммерции советник француз Лион изъявил желание купить фабрику, но при условии закрытия шелкового производства. Он хотел вырабатывать только сукно для казны в количестве 50 тыс. аршин. Возникал вопрос: как быть с остальными мастеровыми? В целях сохранения шелкового производства правительство не разрешило такую продажу. В балансе капитала на 1 октября 1833 года значилось, что шелковая фабрика за 19 лет и суконная за 12 лет поглотили 6 153 198 рублей 73 копеек. Причем прибыль по суконному производству составила 222 247 рублей, шелковое производство принесло убытка на 195 814 рублей. Чистый доход составил всего 26 433 рубля.

В 1833 году Б.Н. Юсупов получил разрешение завести в Купавне бумагопрядильное отделение, но ни он, ни купившие фабрику братья Бабкины не воспользовались этим разрешением.

Производство нуждалось в существенных вложениях капитала. При осмотре фабрики братьями Бабкиными выяснилось, что все каменные строения требовали перестройки. Полы, потолки и крыши пришли в негодность. Шерстопрядильные аппараты и ткацкие станы были так разлажены, что их трудно оценить. Шелкоткацкие инструменты требовали серьезного ремонта, купцы пришли к заключению, что года два-три прибыли не будет. Свое заключение Бабкины изложили в письме чиновнику Министерства финансов, который присутствовал при осмотре, и просили сообщить об этом князю Б.Н. Юсупову. Князь же в письме графу Канкрину утверждал, что фабрика не только не расстроена, но приведена в лучшее состояние. Он выступил против пункта Положения о фабрике, по которому при состоянии упадка она могла быть возвращена в казну. Владея фабрикой, Юсуповы не задумывались о характере своих прав на нее, считали своей частной собственностью, крепостным владением. При продаже выяснилось, что произошла путаница в понятиях «посессионная», «казенная», «куплена» и «пожалована».

Новый период в развитии производства Купавинской фабрики начался после ее покупки московскими купцами братьями Петром и Ильей Бабкиными.